Верный слуга системы: карьера и финал Василия Ульриха

Путь в систему: от Риги до Военной коллегии

Василий Васильевич Ульрих, родившийся в Риге в 1889 году, был человеком, словно специально созданным для эпохи великих потрясений. Его биография — это идеальный пример того, как система находила и продвигала людей, отвечающих ее главным запросам: исполнительности, идеологической гибкости и полному отсутствию рефлексии. Его отец, Василий Дмитриевич, был латвийским революционером из балтийских немцев, что обеспечило сыну «правильное» идеологическое наследие, несмотря на то, что мать происходила из русского дворянского рода. За революционную деятельность отца вся семья на пять лет отправилась в ссылку в Илимск, что в Иркутской губернии. Этот опыт, вероятно, с самого детства научил Ульриха-младшего понимать, на чьей стороне сила и с кем нужно держать ухо востро. Вернувшись, он получил прекрасное по тем временам образование, окончив реальное училище, а в 1914 году — коммерческое отделение Рижского политехнического института.

Уже в 1908 году он примкнул к революционному движению, а в 1910-м вступил в РСДРП. Когда грянула Первая мировая, Ульрих, несмотря на свою революционную деятельность, был призван в армию. Его служба — еще один пример его умения приспосабливаться. Он служил в саперном батальоне, дослужившись, по некоторым данным, до чина подпоручика, хотя сведения о его офицерстве противоречивы. Как бы то ни было, этот опыт дал ему понимание военной структуры, которое очень пригодится ему в будущем. Когда империя рухнула, Ульрих, с его дворянскими корнями, техническим образованием и туманным офицерским прошлым, мог бы легко затеряться. Но он сделал единственно верный ход: в 1918 году он пошел служить в органы НКВД и ВЧК. Начав со скромной должности заведующего финансовым отделом — что было вполне логично, учитывая его коммерческое образование, — он очень быстро доказал, что его таланты лежат в иной плоскости. Он показал себя как человек, способный не только считать деньги, но и решать «особые» задачи. Уже в 1919 году он участвовал в разработке спецопераций вместе с Яковом Аграновым, будущей «звездой» органов, и стал комиссаром штаба войск внутренней охраны. Система быстро распознала в нем своего: в 1920 году он уже зампред Военного трибунала войск ВОХР, а в 1921-м — председатель Военной коллегии Верховного Суда РСФСР. Это был головокружительный взлет. В феврале 1926 года он занял пост, который станет делом всей его жизни, — председателя Военной коллегии Верховного суда СССР. Человек, идеально подходящий для этой работы, занял свое место.

Механизм ускоренного судопроизводства

Именно на посту председателя Военной коллегии Ульрих превратился из простого функционера в ключевую фигуру судебной системы того времени. Он руководил не просто судом, он возглавил механизм, который в 1930-е годы заработает с невиданной эффективностью. Ульрих не был теоретиком, как Андрей Вышинский, который мог часами витийствовать о «царице доказательств» — признании. Ульрих был практиком. Его задачей было не доказывать, а оформлять. Он превратил судебный процесс в быстрый, отлаженный ритуал. Как отмечал историк Олег Смыслов, Ульрих довел эту процедуру до автоматизма, научившись укладывать рассмотрение дела с заранее известным финалом в 15-20 минут. Эстонский политик Отто Тииф, которому довелось предстать перед Ульрихом в 1945 году, оставил его классический портрет: «моложавый круглолицый и полнотелый блондин в генеральской форме, с ласковой улыбкой на лице». Эта «ласковая улыбка» и была самой показательной его чертой. Он не был садистом в привычном понимании слова; он был бюрократом, выполняющим норму.

А объемы работы были колоссальными. По подсчетам историков, за время своего председательства Ульрих вынес более 30 тысяч приговоров к высшей мере. Эта цифра не включает тех, кто отправился в лагеря. Он был председателем на всех знаковых процессах эпохи. Именно он в марте 1935 года в Ленинграде вел выездное закрытое заседание по делу Мильды Драуле, жены Леонида Николаева, убившего Кирова. Это дело, по сути, стало юридическим прологом к массовым репрессиям. Именно Ульрих председательствовал на Первом Московском процессе в августе 1936 года, когда судили «старых большевиков» Зиновьева и Каменева. Как пишет Симон Себаг Монтефиоре, Сталин лично дал Ульриху и Вышинскому прямое указание — приговорить к высшей мере. Ульрих в этом тандеме был секундантом Вышинского: прокурор произносил обвинительную речь, а Ульрих немедленно оглашал заранее готовый приговор. Он же вел и самый знаковый, закрытый процесс 11 июня 1937 года — «дело Тухачевского». Тогда, за один день, он оформил приговор цвету советского генералитета. Он не утруждал себя процессуальными тонкостями. Он просто делал свою работу, и делал ее быстро.

Исполнитель особых поручений и судья военных преступников

Работоспособность Ульриха поражала. Он был не просто администратором, он был, что называется, «играющим тренером». Он любил лично присутствовать на заседаниях, причем не только в Москве, но и на выездных сессиях по всей стране. Иногда он рассматривал по 30 дел в день. Это была изнурительная работа, требовавшая определенной эмоциональной отстраненности. Впрочем, ходили слухи, что Ульрих не только выносил приговоры, но и мог лично присутствовать при их исполнении. Конечно, это сложно доказать документально, но, как упоминает в своей книге «Нераскаявшиеся каины» Сергей Степанов-Прошельцев, такие факты имели место. Шахматист Юрий Авербах в своих воспоминаниях также приводил слух о том, что Ульрих лично привел в исполнение приговор бывшему наркому юстиции Николаю Крыленко. Правда это или часть легенды, уже не так важно. Важно то, что в системе он воспринимался именно так — как человек, способный на все.

Он был не просто судьей, он был прямым исполнителем воли Политбюро. Он входил в секретную комиссию при Политбюро по судебным делам, которая утверждала абсолютно все приговоры к высшей мере в стране. Он был напрямую, в обход своего формального начальника, председателя Верховного Суда, связан со Сталиным. Когда война закончилась, его опыт снова пригодился. Система сменила вектор, но не методы. Ульрих, вершивший «правосудие» над «врагами народа» в 1937-м, теперь судил реальных врагов. Он председательствовал на процессах над нацистскими преступниками и коллаборационистами. Перед ним предстали бывший генерал РОА Андрей Власов и его сподвижники (1946), атаман Григорий Семёнов и лидер русских фашистов Константин Родзаевский (1946), а также атаманы Петр Краснов и Андрей Шкуро (1947). Процедура не сильно изменилась: процессы были быстрыми, а приговоры — предсказуемыми. Он был универсальным инструментом, одинаково эффективным как против старых большевиков, так и против белых генералов.

Штрихи к портрету: увлечения и служебные привычки

Что же за человек скрывался за генеральской формой и «ласковой улыбкой»? Как и у многих людей такого склада, у Ульриха была одна, но всепоглощающая страсть. Он был заядлым энтомологом-любителем. В свободное от вынесения приговоров время он с упоением коллекционировал жуков и бабочек. Эта деталь — страстный любитель хрупких созданий природы и человек, решавший судьбы тысяч, — выглядит поразительным контрастом. Впрочем, свободного времени у него было немного. Рабочий график был напряженным, и система заботилась о своих ценных кадрах. Как пишет Дэвид Норт, работа сотрудников коллегии считалась тяжелой. В комнате для обсуждений, где Ульрих и его коллеги «совещались» перед оглашением приговора, для них накрывали богатый стол. Сыр, колбаса, черная икра, шоколад и прочие деликатесы — все это Ульрих предпочитал запивать хорошим коньяком.

Закат карьеры и тихий уход

Более двадцати лет Василий Ульрих возглавлял Военную коллегию. Он пережил всех, кого судил, пережил Ежова, делил власть с Вышинским, был верным инструментом в руках Сталина. Казалось, он непотопляем. Но в 1948 году его карьера внезапно оборвалась. Это не было связано с «разоблачением» его роли в репрессиях. Систему полностью устраивала его работа. Причиной падения стали именно те «маленькие слабости», на которые годами закрывали глаза. Решением Политбюро он был снят с поста председателя Военной коллегии и заместителя председателя Верховного Суда. Официальная формулировка была сухой: «за недостатки в работе» и «факты злоупотреблений служебным положением». Причиной стали многочисленные сигналы о недостойном поведении и коррупции, которые процветали в его ведомстве.

Но Ульрих не был репрессирован. Он не был даже арестован. В отличие от тех, кому он выносил приговоры за «подготовку государственного переворота», его, реального участника и свидетеля самых мрачных тайн власти, просто убрали с глаз долой. Он слишком много знал. Устранить его физически означало бы создать опасный прецедент и поставить под сомнение законность всех процессов, которые он вел. Как утверждает Валентин Лесков, его фактически просто передвинули с одной должности на другую. Вместо расстрельной камеры Ульрих получил почетную, хоть и скромную, отставку. Его назначили начальником курсов усовершенствования при Военно-юридической академии. Это было идеальное решение: он был отстранен от принятия решений, но оставался внутри системы, под присмотром. Впрочем, в новой роли он пробыл недолго. 7 мая 1951 года 61-летнего генерал-полковника юстиции сразил инсульт. Он умер своей смертью, в своей постели. Хоронили его со всеми почестями, которые полагались человеку его ранга. Могила Василия Ульриха, человека, решившего судьбу десятков тысяч, находится на элитном Новодевичьем кладбище. Система позаботилась о своем верном слуге до самого конца.

Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!

Подписывайся на премиум и читай дополнительные статьи!

Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера